Гуляет сейчас по правительственным кабинетам проект поправок в закон о СМИ и сопутствующих ему изменений в другие законы. Журналисты и блогеры замерли в предвкушении.
Если бы предложения этого проекта были приняты в 2014 году, «Правдивую газету» не закрыли бы за то, что она не напечатала, ежедневно или еженедельно выходит.
Если бы этот законопроект получил законную силу в 2015 году, по-прежнему издавался бы журнал «Адам» - его прикончили за то, что был зарегистрирован как двуязычный, а издавался на одном языке.
Какие еще плюсы у этого документа, что так гордо презентовало молодое Министерство информации и коммуникаций?
Ах, да, сетевые издания получат право уже не в обязательном порядке, как сейчас, а исключительно добровольно встать на учет в уполномоченном органе. Это позволит им претендовать на получение госзаказа, аккредитовать своих журналистов в разных учреждениях и вообще иметь кучу плюсов.
Правда, непонятно, как они смогут реализовать это право. Потому что статью 11 закона о СМИ поправки не коснулись, а она определяет, какие сведения нужно вписать в заявление о постановке на учет.
Среди этих сведений - территория распространения. Где распространяется сетевое издание, если у интернета априори нет границ по всему миру? Можно, наверное, и так написать.
А если окажется, что никто на этот сайт, кроме знакомых редактора, не заглядывает - это будет трактоваться как изменение территории распространения? Тогда сетевое издание нужно перерегистрировать, иначе обложат штрафом, а потом и запретят.
Если же сайт популярен, тоже рисков выше крыши: мало ли кто из-за бугра выскажется за БОКАЕВА и АЯНА, пройдется по кандидатам в депутаты, когда агитация уже запрещена, и все - суд и приостановка, а то и закрытие СМИ. При этом вернуться назад, в вольные интернет-ресурсы, издание уже не сможет - закрытие для сетевых изданий означает не только отзыв свидетельства, как для газет, но и запрет на использование доменного имени.
Когда этот законопроект будет принят, еще оставшимся задиристым СМИ придется совсем туго, зато для особо уважающих себя чиновников и бизнесменов наступит золотой век.
Будет так: наткнулся на колючую фразу о себе, любимом, тут же потребовал опровержения, а редакция обязана в три дня письменно ответить, когда будет публиковать опровержение, а если не будет, то почему.
Что с того, что по делам о защите чести и достоинства, как по тягчайшим преступлениям, закон не устанавливает сроков исковой давности, а особо трепетные граждане вдруг обижаются на статьи 5-10 летней выделки, когда уже и свидетели расползлись, и пленки рассыпались, так что доказательства правоты за три дня не соберешь?
Что с того, что Гражданский кодекс дает на работу с досудебной претензией месяц, предусматривая медиативные и партисипативные процедуры? У нас испокон веков, встречая свою уважаемую фамилию в критическом контексте, большие люди публично негодуют: «Как посмели опорочить!» и втихомолку рассуждают: «Все воруют (пьют, хитрят, тупят и пр.), почему именно на меня кинулись?». Ну вот, с новыми поправками в закон о СМИ неповадно будет кидаться.
Кстати, если этот законопроект станет законом, 1 апреля превратится в такой же серьезный день, как и все остальные 364. Никаких легкомысленных розыгрышей журналисты уже не смогут себе позволить – их право проверять достоверность распространяемой информации разработчики решили превратить в обязанность.
Когда новация обсуждалась на публичных сходках, журналисты возражали: мы что, будем обязаны перепроверять пресс-релизы «Нур Отана» и Генпрокуратуры? Аргументы впечатлили, и в одном из первых вариантов законопроекта записали: «журналист обязан в пределах своей компетенции…» далее по тексту. Однако в документе, который ушел на согласование в правительственные кабинеты, вновь появилась максима: обязан проверять всё и всегда. Не могу отказать себе и читателям в удовольствии, приведу дословное обоснование из сводной таблицы, подготовленной министерством информации: «В целях реализации обязанности журналиста по нераспространению информации, не соответствующей действительности, необходимо вменить ему не только право на проверку достоверности получаемой информации, но обязанность на его проверку».
Чаяниям чиновников, бизнесменов и иже с ними будет отвечать еще одна новая обязанность журналистов – получать от владельца личной тайны согласие, причем непременно письменное, на ее распространение.
Кто знает, что такое личная тайна? В казахстанском законодательстве четкой формулировки нет, но научно-практический комментарий Конституции РК, изданный Конституционным советом в 2010 году, объясняет, что личная и семейная тайны – часть частной жизни и охраняются Конституцией и законами страны, «такой охране подлежат сведения о человеке, дающие оценку его характеру, облику, здоровью, материальному состоянию, семейному положению, образу жизни, отдельным фактам биографии». В общем, все, что не работа – то окруженная тайной и защищенная законом личная жизнь. Хочешь написать, что маленький клерк имеет большой лимузин – попроси письменное разрешение, ведь это уже сведения, дающие оценку его материальному состоянию; имеешь свидетельства, что прокурор посещает бордели – опять-таки без письменного согласия никаких публикаций, тайна личной жизни.
Содержится в новом документе много других любопытных обязанностей. Например, обязанность публиковать судебные решения, если в них есть требование публикации ответа или опровержения именно в данном СМИ - не позавидуешь изданию, которое облюбует суд, добрая часть его рекламных площадей уйдет под судебные документы.
Но все это частности. Главное - этим законопроектом начинается кампания ДЕАНОНИМИЗАЦИИ интернета. В закон «Об информатизации» предложено ввести пункт 6-1 статьи 36: хочешь оставить комментарий – сначала отправь sms-ку, идентифицируй себя. А чтобы владельцы интернет-ресурсов, кои у нас все без всякой регистрации считаются СМИ, не вздумали запустить обезличенную информацию или хранить персональные данные комментаторов меньше, чем положено, в административном кодексе уже предусмотрели нехилые штрафы.
Заместитель председателя Комитета государственного контроля в области связи, информатизации и СМИ РК Михаил КОМИССАРОВ поначалу убеждал гражданский сектор, что эта практика поможет избежать информационных войн, а с ними – и преступных разжиганий различной розни. То ли не убедил, то ли кабинетные мыслители заопасались, что пользователи покинут казахстанский интернет, то ли взвыли от масштабов новых обязанностей собственники государственных ресурсов, то ли действительно прислушались к голосу общественности, но столь радикальную норму в последний момент решено было убрать. Об этом не без сожаления сообщил министр информации Даурен АБАЕВ: «Хочу отметить, что она была направлена на борьбу с троллингом, вбросами непроверенной информации, провокациями, пропагандой экстремизма и призывами к социальной розни».
Впрочем, не уверена, что предложение не вернется в законопроект - его ведь дорабатывают сейчас в своих кабинетах и те, кто в пылу борьбы с преступностью уже ввел временную регистрацию, добивается поголовного снятия отпечатков пальцев, готовит регистрацию IMEI-кодов мобильных телефонов, мечтает о поголовном вживлении чипов под кожу и очень-очень уважает тайну своей личной жизни. У них на очереди еще словесная анархия в социальных сетях…
А вообще-то, будут приняты эти поправки или нет, принципиально ничего не изменится. Медийное поле у нас и без них хорошо укатано. Как принят в прошлом веке закон о СМИ, так с тех пор и обрастает заплатками. Он, как твердь земная, стоит на трех китах – Уголовном, Гражданском и Административном кодексах, окружен подпорками «просто» законов и частоколом приказов, положений, постановлений, распоряжений, правил и пр. - никакой оппозиционный сорняк не проклюнется.
Все детали медийной жизни учтены в этом законе не хуже, чем в режиме дня заключенных: кто может издавать газету и вещать в эфире, кто и как может их распространять, как оформлять издание, что печатать обязательно, а что категорически запрещено. Есть в нем о государственном уполномоченном органе, который регистрирует СМИ, мониторит их на предмет соблюдения законодательства и их же контролирует, опять-таки на предмет соблюдения законодательства.
Статья 4-5 этого закона уточняет, что контроль за СМИ возможен в форме проверок и иных формах, и тут же разъясняет, что проверка осуществляется не абы как, а в соответствии с Предпринимательским кодексом. Таким образом, в редакции возможны проверки: по особому порядку, выборочные, внеплановые, комплексные, тематические, по обращениям физических и юридических лиц и т.д. Только контроль за соблюдением прав журналистов, выделение бюджетных средств на поддержку независимости и плюрализма СМИ закон не предусматривает.
Единственным диссонансом в этом гармоничном своде ограничений и запретов является преамбула: «Настоящий Закон регулирует общественные отношения в области средств массовой информации, устанавливает государственные гарантии их свободы в соответствии с Конституцией Республики Казахстан». В духе этой заявленной цели только название статьи 2: «Свобода слова, получения и распространения информации». Сама статья тоже начинается отсылкой к Конституции, но дальше ни слова о гарантиях свободы, снова – «обязаны», «не допускается».
Не допускается, кстати, «использование средства массовой информации в целях совершения уголовных и административных правонарушений», - как будто в стране есть что-то, что разрешено использовать в преступных целях.
Вот такая вот у нас свобода слова особого режима…
С нашей рассылкой новостей вы будете в курсе свежих фактов нарушений свободы слова в Казахстане
